история
История поселка Борки.
Огромная Россия. Достойное место на ее карте занимает земля Новгородская, на которой в 23 километрах от областного центра на трассе Новгород – Шимск вдруг привлекает внимание целый квартал современного города и старый парк, который считается памятником истории и культуры.
Это деревня Борки.
Очень скупые записи в Писцовых книгах о Трясовской волости, ныне ставшей территорией Борковского сельского поселения. Оказалось, что уже в 1498 году на реке Веронда, впадающей в озеро Иломер, стояла деревня Сутоки. Земли вокруг нее принадлежали монастырю Николы Святого, который время стерло с лица земли. Упоминается и Трясово (возле Фарафоново), и Богданово, и, наконец, пустошь Борок, где по свидетельству писца «не сеют, не пашут, а не, понятно, чем занимаются».
По рассказам старожилов, на земле, где сейчас расположена д. Борки, в стародавние времена жил колдун. И чем – то не удружили ему жители деревни, и проклял он землю, на которой она стояла. Да так проклял, что даже змеи не могли жить на этой земле. Вот поэтому и сейчас в Борках и нет змей. Переплыв реку они умирают. Вот каким сильным было то проклятие.
В 1501 году в «погосте Васильевском на Веряже» в Шелонской Пятине за деревнями Воробышково, Соснец, севернее Курицкого погоста находились: «Великого князя лес Борки, что былъ Благовещенского монастыря у Трею Отрокъ на Веряже дань Палке Самсонову, на томъ ему лесе дворъ себе ставить и распахивать. Да ему жъ дана пожня Федоровская Доможирова Земцовава, а льгота ему дана на 5 леть, а отсидевъ льгота, давати ему оброку и за обежную дань 2 гривны Новгородския…» впервые Павел Самсонов, взявший «Великого князя лес Борки», ранее принадлежавший Благовещенскому монастырю «Трех Отроков», должен был уплатить оброк в 1505 году. Поэтому в Борках он поселился уже в 1500 году. Недалеко отсюда находились «пожня на Березне у мосту», «пожня на Дубне у Камени», деревни Бор (дворы Селиванко Якимова, Саватейко Грихнова, Тимошки Максимова, Палки Андреева: пашни 20 коробей, сена до 150 копен), Наволок, Липицы, разные иные деревни и пожни. «Въ Заверяжье великого князя пустошь Онуфриево Михайловское Берденева дана въ оброкъ Якушу Лукьянову, на той ему пустоши дворъ себе поставить и распахивати, а льгота ему дана на 5 летъ». Заверяжскую пустошь Яков Лукьянов должен был разработать к 1504 году, а затем давать «оброку полторы гривны». Земли Заверяжья считались менее ценными и более трудными, чем земли у Борков. В целом на Васильевском погосте от Заверяжья до Курицко и Ногоши было несколько десятков деревень, 101 двор, 150 тягловых мужиков. Они в год давали 231 коробью ржи (коробья была больше центнера), 344 коробьи овса, 29 – пшеницы, 58 – ячменя, 15 – хмеля, 6 – семян конопли, 6 коробей гороху. Животноводческая продукция определялась так: «А мяса: 4 яловицы, 7 боровковъ, 40 баранов, 70 гусей, 70 куровъ, 70 сыровъ, 3 тысячи яиц, 4 пуды Московскихъ масла коровья». Здесь имелись еще вежи рыбные, богатые яблоневые и вишневые сады (в деревне Липицы – 109 яблонь, а в деревне Подвишенье – 30 вишен). Чем занимались крестьяне видно из описи доходов, облагаемых оброком: «3 пуда меда, 29 бочек пива, 23 барана, 15 коров, 3 лохи рыбы, 60 сыров, 600 яиц, 33 пятка с горстью льна, 33 воза сена, 1000 возов дров, 30 возов лучины». Так что оброки в первой половине 16 века доставались новгородским вельможам отнюдь не хилые. Но, как часто, увы, бывает жадность их и сгубила: безудержно повышая подати, бояре вдруг обнаружили к 1570 году, что густой ручей молока и меда мелеет и мелеет, и сборщики все чаще возвращаются с пустыми руками. Это не прошло мимо даже самого царя – батюшки, в 1571 году по велению Ивана Грозного бояре вместе с писцами отправились на места, чтобы разобраться, куда уходит их добро. Они ездили из одной деревни в другую, опрашивая игуменов монастырей, священников, земцев. Все оказалось прозаичней некуда: ответ посланным боярину Муравьеву и подьячему Кистечкову, посетившим наши края, был один – деревни опустели от непосильных податей, поскольку населявшие их крестьяне просто вымерли с голоду… Пока спохватился государь, уже и пашни лесом заросли, и пчелы разлетелись и коровы передохли. Не с кого и нечего брать. И то сказать, отношение у тогдашних вельмож к деревне – кормилице было весьма несерьезным.
Вымершие деревни долго возвращались к жизни. Только в 17 веке возродились Борки и Окатово, и Сутоцкий погост, и вся эта россыпь деревень по берегам рек Веронды и Видогощи, ручьев и речушек Змейки, Дубенки, Онашенки, которые сегодня остались только на карте. К концу прошлого века, однако, Трясовская волость насчитывала полсотни селений. В 1907 году к ней относились д. Борки Барские, насчитывающая 40 домов (167 жителей), д. Вольный Борок (24 дома, 110 жителей), станция Борок на железной дороге Новгород – Старая Русса и Борок – усадьба помещика Луговина. В Борках Барских, в двух верстах от станции, имелись часовня, школа, хлебозапасный магазин, две мелкие лавки, чайная, два постоялых двора. Именно здесь была земская конная станция. «Пожня Дубня», упоминаемая в 15 веке, превратилась в деревню Дубню на реке Дубенка.
При Борке еще стояла Александровская картонная фабрика (на берегу Веронды), но она уже не работала. В середине 19 века Борки были прямо таки приличным рабочим поселком: толевая, писчебумажная и картонная фабрики, мелочная лавка, трактир, школа, не говоря уже о лошадях и коровах.
В школе учились дети до 15 лет. Правда, не все, а только половина. Да и те, кто поступал в школу, не всегда могли ее закончить. Вот отчет школы о выбывших в 1898 году учениках: «9 человек выбыли из – за невозможности попадать в школу без драки с уличными мальчишками, 2 из – за неспособности учиться, 1 – вышла замуж. Остальные - по неизвестным причинам».
Был в Борках и медицинский приемный покой, хоть весь Новгородский уезд обслуживали всего 3 врача и 13 фельдшеров. Работенки им хватало. Эпидемии десятками косили новгородцев. 1866 год тиф и холера. 1867 – оспа, тиф и сибирская язва. 1872 – корь, скарлатина, коклюш, дифтерия… Тем не менее, уездная управа сочла и эту медицинскую помощь расточительной для казны, в 1878 году приемный покой в Борках закрывают, оставив лишь фельдшерский пункт. Правда, раз в месяц должен был посещать один из уездных врачей. Но то ли нагрузка эта была врачам непосильна, то ли они и в правду верили, что без докторов народ здоровее, но в «Вестнике новгородского земства» появилась статья, доказывающая, что выезды на пункты – одно водотолчение, т.к. отвлекают врача от работы, больные в ожидании врача запускают болезнь, и вообще больные могут приехать сами. В результате земское уездное собрание издает документ, в котором настоятельно рекомендует управе «в случае эпидемий постараться обходиться без врача».
В Борках и Фарафонове находились две усадьбы помещика А. Лутовинова. Кто он и откуда архивных сведений нет, но вот, какой он был человек ясно и без подробностей его биографии. Свидетельство тому, что он был человеком эстетически развитым, прекрасный Борковский парк, когда – то любовно распланированный. Вот тесный кружок лип, с прогалом по середине, прозванный в народе «беседкой». Вот группа могучих дубов, живописно оттеняющих полянку. Один пруд в форме кольца с возвышающимся островком, посередине, засаженным липами. Они, эти липы, так стары, так высоки, что кажется, подпирают вечно хмурое небо. Второй пруд – в виде буквы «П». Он глубок и 20 лет назад в воде еще можно было увидеть карасей.
Егор Михайлович Егорушкин житель Борков рассказывал, что еще до войны и до советской власти хозяином Борков был помещик Лутовинов. Память от него – огромный парк, ныне одичавший, занимающий добрую половину центра деревни. Часть парка выходит на трассу и сливается с массой леса. В Лутовиновском парке, также ныне заросшие, существовали два прекрасных пруда, в которых жили лебеди. Один пруд – в виде буквы «О», другой похож на букву «П». Пруды устроены были в честь двух дочерей помещика, Ольги и П… Имя второй дочки помещика в Борках позабыли. Пелагея то была или Прасковья, а может, Полина…
Помещик Лутовинов каждой осенью звал мужиков из Борков и Малого Подсонья выкапывать на своих полях картошку.
И вот, сказывала матушка Егора Михайловича услышанное от ее матери, какие порядки тогда были. Вперед по борозде шли мужики, копавшие картошку. Сзади же них ковыляла старая барыня Лутовинова с палкой и собакой Нормой на поводке. Шла и пристально вглядывалась в землю. И если где видела торчащий серый бочок – палкой выкапывала картофелину и кричала собаке Норме: «Кусай ноги!». И собака Норма кидалась на ноги тому мужику, что пропустил картофелину. Вот так в дореволюционное время боролись за качество продукции.
Не забывал помещик и детей своих крестьян, каждое рождество он собирал всех детишек в своей усадьбе и всех одаривал подарками – конфетами и золотыми орехами.